Не свершилось, не сбылось. Обещанное российским Минфином поэтапное снятие ограничений на онлайн-продажу алкоголя снова откладывается. На какой срок — неизвестно, одно ясно точно: до января 2019-го принять соответствующий закон не успеют. Скорее всего, к этому сроку законопроект еще даже не пройдет все инстанции внутри правительства.
Фото эксперта: profibeer.ru Иллюстрации: pxhere.ru
Не свершилось, не сбылось. Обещанное российским Минфином поэтапное снятие ограничений на онлайн-продажу алкоголя снова откладывается. На какой срок — неизвестно, одно ясно точно: до января 2019-го принять соответствующий закон не успеют. Скорее всего, к этому сроку законопроект еще даже не пройдет все инстанции внутри правительства.
Документ застрял на этапе согласования, и если Минфин, Минпромторг и Минэкономразвития России «концептуально поддерживают» либерализацию алкогольной интернет-розницы, то Минздрав и Роспотребнадзор категорически против. Впрочем, как обычно. За последние годы под предлогом заботы о здоровье нации на отрасль накрутили столько гаек, что их еще закручивать и закручивать. Заданный регуляторами тренд в стиле «разорю» и «не потерплю» (поневоле вспомнишь Салтыкова-Щедрина) раз за разом оказывается сильнее экономических выкладок других министерств.
А потому, надежды на послабления в регулировании рынка становятся всё призрачнее. Как и на введение раздельного регулирования для производителей крепкого алкоголя, виноделов и пивоваров.
Пивовары вообще не успевают опомниться: новеллы, ужесточающие контроль за деятельностью предприятий, валятся на их головы одна за другой. Еще не подсчитаны до конца убытки от запрета на розлив в ПЭТ-бутылку объемом свыше 1,5 л и будущие потери от ограничения до объема 0,5 л, как новые перспективы нарисовались: «наверху» рассматривают возможность введения лицензирования и побутылочной маркировки продукции.
И вроде бы всё правильно: в стране задан вектор на деалкоголизацию населения и обеление рынка. Однако председатель экспертного совета Объединения участников пивобезалкогольного рынка (ОУПР) Ольга Аверьянова утверждает: предпринимаемые меры никак поставленные задачи не решают. И даже работают в обратную сторону.
— Ольга Николаевна, в представлении обывателя пивной рынок действительно какой-то неуправляемый: пивнушки на каждом шагу, и кто его знает, что там разливают... Насколько это соответствует действительности?
— Ни на сколько. Нам никто не хочет верить, но до 2012 года в России вообще не было такого явления, как незаконный оборот пивоваренной продукции. Вообще. Это иллюзия, что если продукт недорогой, его можно варить в каждой подворотне. Но он потому и был недорогой до определенного времени, потому что нас, пивоваров, не трогали. Нормативная ситуация создавала абсолютно равные условия для всего рынка. Акциз был небольшой, оборудование дорогостоящее — не было смысла даже от налогов уходить, чтобы получить какую-то дополнительную выгоду. Я уже не говорю о том, чтобы подделывать. Редкие случаи нарушений, в основном, касались серого импорта, но никак не производства. И мы росли. До того самого 2012 года, когда нашу отрасль решили подвести под 171 ФЗ («О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции» — прим. Boomin).
— Логичный шаг, разве нет? Пиво же алкогольная продукция.
— Так нам с тех пор и отвечают на все наши вопросы: «Вы же алкоголь?» Но на самом деле, этот 171 закон вообще нечитабельный. Вдумайтесь: с 1998 года он претерпел 379 редакций! И в нем масса оговорок — эта норма касается всей алкогольной продукции, другая — всей продукции, за исключением пива-сидра-пуаре-медовухи, третья то ли касается пива, то ли не касается, тут читаем, тут не читаем...
А все потому, что закон был написан исключительно под водку и спирт. И было все понятно: есть вполне конкретная технология, есть требования к лицензированию, всё. Теперь же под эти требования стали пытаться подтянуть совершенно другой продукт. Один пример: пивоваров тоже обязали установить приборы учета объема жидкости и крепости. Но производство напитков натурального брожения принципиально отличается от производства водки — посчитать жидкость теми же приборами невозможно, у нас пенообразование, углекислый газ, по этой же причине некорректны и замеры крепости, а других приборов учета крепости просто нет! И таких «узких мест» масса.
Теперь производство стало намного дороже. Приборы учета стоят денег. Содержание системы ЕГАИС и соответствие ее требованиям стоит денег. Налоговая нагрузка тоже возросла, а если примут решение всё-таки лицензировать и маркировать, затраты еще больше возрастут.
— Но ведь цель-то вроде бы благая, не допустить развития «серого» рынка.
— Так получается наоборот! Нелегально производить продукцию становится всё выгоднее. Вообще, представления об объеме нелегального рынка пивоваренной продукции сильно преувеличены. Если брать статистику Росалкогольрегулирования, по ней невозможно определить, какие показатели можно отнести непосредственно к пиву.
Вот, есть данные: «с 2015 года пресечено 481 нелегальное производство, изъято 85,7 миллионов литров этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции». Спрашиваем — а пива в этом сколько? Получили очень хороший ответ: статистика общая, сколько нелегального пива регулятор сказать не может, смотрите данные по отдельным случаям. Смотрим, считаем — в общем количестве выявленных и озвученных в ежемесячных отчетах нарушений на счету пивоваров 2-3%.
И, в основном, речь идет не о недоброкачественной продукции, а о нарушении требований ЕГАИС и об отсутствии приборов учета.
Мало того, ведомства к самим пивоварам обращаются — как вы оцениваете долю теневого рынка? Вот, недавно приходил опрос от Минпромторга. И производителям лгать на этот счет нет смысла — они не могут конкурировать своим пивом, в цену которого включен акциз, ЕГАИС всё легальное, с копеечным продуктом, в котором нет допзатрат.
— А если сравнить с другими видами алкогольной продукции, пивной рынок чище?
— Если сравнить с тем же крепким алкоголем, то сейчас вслух и официально цифры по нелегальному обороту вообще не называют. Но на отраслевых конференциях образца 2012-13 годов звучали экспертные оценки: от 40 до 60% всех крепких напитков так или иначе продается незаконно. Сейчас можно услышать только то, что уровень снижается. Без конкретики.
И вот что интересно. В начале лета я была на слушаниях в Совете Федерации. Меня потрясло: когда говорили об усилении регулирования, про спиртопроизводителей говорили, что необходимо усовершенствование и уточнение нормативной базы, а в отношении пивоваренной отрасли — ужесточение и контроль. При такой статистике мне, как эксперту, формулировки вообще непонятны.
Но самое главное, непонятно, зачем это делается. Зачем вводить лицензирование, если для получения разрешения на производство предприятие проходит строжайший аудит со стороны контролирующих органов, которые выдают подтверждение мощности — до 300 тысяч декалитров в год или свыше? Зачем вводить маркировку, если уже существует ЕГАИС, призванный учитывать каждую бутылочку, сошедшую с линии? Зачем существует Федеральный реестр алкогольной продукции (ФРАП), если в нем есть заведомо сомнительные продукты, которые как раз можно производить в гаражах, ангарах, подвалах, — вроде «пивных напитков», но это никто не пытается анализировать? Не лучше ли начать грамотно и в полную силу использовать те механизмы, которые на сегодня уже есть? И не пора ли понять, что те, кто работает в гаражах, ангарах, подвалах, из них никогда не выйдет? Зачем регулировать добросовестных, чтобы приструнить тех, кто никогда не будет в легальном рынке?
— В этом с вами легко согласиться — законодательная неразбериха мешает любому бизнесу. Но, с другой стороны, пивоваренный бизнес эксплуатирует не лучшие пристрастия российского потребителя. Поборники ЗОЖ наверняка не поймут жалоб пивоваров на запрет трехлитровых ПЭТ-бутылок: ну действительно, куда это годится — пить в таких количествах?
— А вы думаете, после того, как пиво стали разливать в «полторашки», пить стали меньше? Статистика утверждает, что как было 10 л чистого спирта на человека в год, так и осталось. При этом производство пива снизилось за один только 2017 год на 5%. И продолжает снижаться. А вот производство крепкого алкоголя — выросло. О чем это говорит? При этом количество рабочих мест в отрасли сократилось на 20 тысяч. Снизились отчисления в бюджет от акцизов. А если реформу доведут до конца и запретят продавать пиво в таре больше 0,5 л, падение будет катастрофическим.
— Неужели от пластиковой бутылки так много зависит?
— Представьте себе. Знаете, сколько стоит переформатировать линию розлива на меньший объем? 5-7 миллионов евро. Многие ли пивоварни, особенно небольшие, региональные, могут себе это позволить? Да они просто закроются. А знаете, сколько будет стоить пиво в поллитровой пластиковой бутылке? Столько же, сколько и в стеклянной. А выглядит она, извините...
Пивоваренный рынок и без того сжимается. Всё же тенденция следовать здоровому образу жизни сама приводит спрос и предложение к балансу. За десять лет производство упало на 30%. А если реализуют все озвученные меры, падение будет катастрофическим.
И знаете, что меня печалит больше всего? Что сегодня это одна из немногих отраслей, где бизнес — творческий. Пивовары — люди увлеченные, страстные, своеобразные, конечно, с ними можно бесконечно спорить, но они ввязываются во все это — сложную технологию, дорогостоящее производство, всю эту регулятивную мешанину не столько для того, чтобы денег заработать, а потому что «я хочу творить»! И им нужно это позволить, а не "бить по рукам". Тогда с них будет, что взять.
