Факторинговая отрасль в марте оказалась одним из самых активных участников экономических процессов в новой российской реальности, которая стала следствием резкого падения курса рубля в условиях беспрецедентно жестких санкций со стороны Запада, всплеска инфляции и кратного роста ключевой ставки. Управляющий партнер Global Factoring Network Алексей Примаченко рассказал в интервью Boomin о всплеске активности на рынке факторинга, работе компании в новых условиях и планах выхода на фондовый рынок с новыми выпусками облигаций.
—Для участников факторингового рынка любая экономическая турбулентность создает дополнительные возможности для качественного роста бизнеса. В такое время услуги факторинговых компаний становятся особенно востребованными. Это подтверждают экономические кризисы 1998-го и 2008-го годов, обвал рубля в 2014-м, пандемия коронавирусной инфекции в 2020-м и 2021-м годах. Причем к пандемии факторинг оказался готов лучше многих других отраслей: высокий уровень цифровизации бизнеса позволил быстрее адаптироваться к новым условиям. Мы и сейчас чувствуем себя очень востребованными.
— На чем основана это востребованность?
— Факторинговые компании всегда на переднем плане. Мы финансируем уже готовые сделки, а не длинные инвестиционные циклы с соответствующими рисками. Сделка, в которой мы участвуем, уже свершилась от слова «факт». Причем, в этих сделках нет валютного риска, нет риска того, что товар не будет поставлен в срок, а производство — не запущено. Кроме того, мы работаем с производителями товаров повседневного спроса и продукцией импортозамещения, которые востребованы всегда.
Самое главное — мы подставляем свое финансовое плечо клиентам тогда, когда они особенно нуждаются в поддержке. Не тогда, когда у бизнеса есть широкий выбор финансовых инструментов, а сейчас, в кризис, когда выбор сжимается практически до двух вариантов: свои деньги и деньги факторинга. Пока банки адаптируются к новой реальности и будут готовы давать кредиты бизнесу на приемлемых для него условиях может пройти три-четыре месяца.
— Как после 24 февраля вырос спрос на услуги вашей компании?
—Спрос на услуги Global Factoring Network вырос на порядок. Если взять всю факторинговую отрасль, то, думаю, трехкратный рост по заявкам мы увидим. Еще буквально два месяца назад крупные предприятия стремилось сотрудничать с большими факторинговыми компаниями, дочками крупнейших российских банков. Этот стереотип ушел, поскольку бизнес боится пострадать от санкций и минимизирует возможные риски. Мы и по себе видим приток клиентов, которые раньше сотрудничали с банками и факторинговыми компаниями из первой десятки.
— Насколько компания оказалась готова к кратному роста спросу?
— К росту мы готовы, но в наши планы не входит удовлетворение всех поступающих заявок. За семь лет работы на рынке у нас сложилось четкое понимание, какие отрасли и клиенты «наши», а какие нет. Мы не финансируем все, что связано с госконтрактами, ЖКХ, нефтяной отраслью и строительством, а специализируемся на электронном факторинге для развивающихся предприятий малого и среднего бизнеса. Это производители товаров народного потребления, непродовольственных товаров повседневного спроса, тех, кто занимается импортозамещением. Например, среди наших клиентов есть российские производители светодиодных ламп, и мы их с удовольствием поддерживаем. В общем, работаем с участниками тех рынков, которые нам хорошо знакомы, что позволяет нам быть максимально полезными для клиентов и минимизировать риски.
— Как изменилась стоимость услуг компании за последний месяц?
— Наш главный ресурс — это люди и IT, а «товар в обороте» — это деньги. Стоимость денег напрямую и мгновенно влияет на стоимость услуг. Наши услуги стали дороже для клиентов на 50-70%, притом, что ключевая ставка Банка России выросла более чем в два раза. Но мы же и не банк. Факторинг — это не дискретное финансирование, а встроенное в финансовый и производственный цикл система работы, которая в моменте позволяет клиенту получить гораздо больше выгоды, чем от банковского кредитования. Как часть производственно-торговой цепочки факторинг входит в состав себестоимости, как, например, транспортная услуга или маркетинг. Если до 24 февраля наша услуга в составе себестоимости продукции клиента занимала 1,5% в месяц, то сейчас 2,5%. То есть стоимость факторинга в составе затрат увеличилась на 1%, в то время как стоимость самих товаров растет порой на 30-40% и выше.
Но тут важно учитывать один момент. Факторинг — это всегда инструмент для получения дополнительной прибыли. Если предприятие не хочет иметь дополнительную прибыль, ему не нужно пользоваться факторингом. Так вот, затратив 2,5% от себестоимости товара на факторинг, получив оборотные средства, компания может купить товар или сырье по старым ценам, запустить его в оборот по новым ценам, и извлечь прибыль. Или другой вариант: получив деньги от фактора, компания может поторговаться с поставщиком и сделать предоплату. А предоплата поставщику даже до кризисных явлений — это скидка от прайса минимум в 10%. Вот почему грамотные финансисты стараются максимально использовать факторинг в период турбулентности. Это мультипликатор.
«Верхнеуровневые показатели мы оставили неизменными»
— Удастся ли сохранить те преимущества, которые сейчас получила компания, и после того, как финансовый сектор адаптируется, и подтянутся банки с выгодными предложениями для бизнеса?
— Клиенты, которых факторинговая отрасль поддержала, которые встроили факторинг в модель своего бизнеса, предпочитают от этого финансового инструмента уже не отказываться. Это можно сравнить с заменой кнопочного телефона на iPhone. К кнопочному телефону больше никто не возвращается, хотя он отлично работает и в разы дешевле. Может быть сейчас государство поймет, что всем участникам рынка лучше, когда пополнением оборотных средств занимаются те, кто умеют это делать лучше — не банки, а факторинговые компании. И, возможно, в скором времени мы увидим меры поддержки факторинговой отрасли. Например, субсидирование ставок.
— Потребовалась ли корректировка целевых показателей на 2022 год?
— Нет, мы придерживаемся того, что стратегия есть стратегия. Есть некоторые изменения в нашей операционной модели: в тарифных планах, например. Плюс мы стали придерживаться более консервативной политики управления рисками. Но верхнеуровневые показатели мы оставили неизменными. Хотя видим, что с высокой долей вероятности все ключевые показатели будут перевыполнены — рентабельность, выручка, прибыль, востребованность продукта и так далее. А вот что касается нашей стратегии на ближайшие три года, то, конечно, она будет скорректирована осенью в момент очередного «ревью».
— И к каким ключевым показателям вы планируете прийти по итогам этого года?
— Я назову цифры, которые мы определили в конце 2021 года. Портфель должен вырасти на 200 млн рублей и достичь 900 млн рублей. Хотим достигнуть уровня доналоговой прибыли в 20 млн рублей, то есть фактически удвоить ее. Выручка без учета НДС должна вырасти с 1,2 млрд рублей до 1,8 млрд рублей.
— Какие основные задачи сейчас стоят перед компанией?
— В прошлом году мы создали полноценную онлайн-платформу для работы с клиентами и контрагентами, в этом году будем использовать ее в своем развитии. Платформа позволяет заключать договоры с клиентами в онлайн-формате, вести электронный документооборот, осуществлять электронную верификацию. В общем, получился удобный продукт для работы с компаниями из сегмента малого и среднего бизнеса, на которые мы и ориентированы.
Что касается операционного менеджмента, то моя команда тщательно следит за всеми расходами и доходами. Мы должны зарабатывать вместе с клиентами. Это ежедневная работа с каждым клиентом и дебитором, мы должны понимать, чем они живут и как себя чувствует их сегменты рынка. Я считаю, что сейчас нужно быть максимально глубоко в операционке и вовлекать в нее клиентов и дебиторов. Работать в этаком союзе, коллаборации, когда все вместе делают одно дело: кто-то отгружает, кто-то продает и платит, кто-то финансирует.
Мы хотим создать бизнес-среду, которая позволит людям ощутить, что они не одни в это сложное время, а есть партнеры. Если раньше мы с клиентами порой общались раз в квартал, то сейчас буквально ежедневно.
Перед всеми компаниями сейчас встает драматический вопрос, как минимизировать расходы на персонал. И каждая организация решает его по-своему. У нас очень компактная команда. Автоматизация процессов внутри компании позволяет удвоить наш бизнес, не увеличивая расходы на персонал.
«Нужно действовать быстрее и острее»
— Какова стратегия компании на фондовом рынке в 2022 году с учетом текущей ситуации и краткосрочных прогнозов?
— Ближе к лету мы планируем разместить два новых выпуска коммерческих облигаций, которые зарегистрировали в декабре прошлого года. Все привлеченные на фондовом рынке инвестиции, как и прежде, будут направлены на развитие бизнеса. Если мы видим, что фондовый рынок замыкается внутри России, соответственно, инвесторы будут больше проявлять внимание к внутренним инвестициям: к инвестициям в финтех, в короткие деньги — в то, что связано с отраслями, с которыми мы работаем, на мой взгляд, наименее рискованными. Кроме этого, в планах 2022-го года выйти с небольшим выпуском, в районе 200 млн рублей, на Московскую биржу.
— На каких условиях планируете разместить выпуски?
— Мы понимаем, что новые выпуски по купонам и офертам должны соответствовать рыночным реалиям.
Но мы также понимаем, что будет неправильно в новом выпуске зафиксировать купон на пять лет в размере 25% годовых. Для инвесторов такая доходность была бы благом, а для эмитента — ошибкой. Ведь ставки будут меняться, и с наибольшей вероятностью, в сторону понижения. Как сделать так, чтобы доходность по выпуску была максимально честной для рынка, инвесторов и эмитента, мы сейчас обсуждаем вместе с партнерами-брокерами.
— Как оцениваете эффективность политики Банка России в новых условиях?
— Есть такой способ: когда человек в панике и не знает, что ему делать, его хлопают по щекам или обливают холодной водой. Делается это не для того, чтобы сделать ему больно или его заморозить, а наоборот — сделать ему хорошо, чтобы он взял в себя в руки, выдохнул и начал действовать конструктивно. С точки зрения экономики, денег, производственных связей всем понятно, что новая ключевая ставка, мягко говоря, некомфортна. Но для того, чтобы на какой-то момент ситуацию заморозить, чтобы все пришли в чувство и начали что-то комплексно делать, такое действие Центробанка было своевременным и необходимым. Сейчас происходит тектонический сдвиг всей экономической модели не только в России, но и в мире.
Как будет выглядеть новая экономическая модель, какую роль в ней будет играть каждый из экономических субъектов, в каких валютах будут вестись расчеты — по мере того, как по этим вопросам будет приходить понимание, ставка Банка России будет снижаться.
Но резкого снижения ключевой ставки, на мой взгляд, не будет. Если не будет никаких дополнительных внешних шоков, то в мае-июне мы сможем увидеть ее в размере 18%, а то и 16% годовых. Но с двукратной ставкой мы будем жить долго. Как индикатор — ставка по льготной ипотеке в размере 12% годовых.
— После 24 февраля правительство приняло ряд мер поддержки малого и среднего бизнеса. Насколько они эффективны в нынешних условиях?
— То, что комплексные меры поддержки есть — уже хорошо. Но, на мой взгляд, новые времена требуют новых походов. Нужно действовать быстрее и острее. Прекрасная мера — льготные кредиты. Но когда предприниматель-заемщик обращается в банк, его оценивает по старым лекалам. Запрашивает кучу документов. Это не совсем правильно. И раньше-то малому и среднему бизнесу кредит было получить сложно, а сейчас стало еще сложнее. Здесь нужен другой, адресный механизм.
