ESG — аббревиатура, которая до сих пор ставит в тупик профессионалов финансового рынка. В России. А за рубежами нашей Родины ESG, то есть Environmental, Social and Governance — новый восходящий тренд. Можно даже сказать, стремительно набирающий высоту.
Методология уже не новая — «зеленые» бонды торгуются с 2007 года, когда Европейский инвестиционный банк выпустил одну из первых в мире экологических ценных бумаг. Ключевая инновация заключалась в том, что поступления полностью предназначались на принятие мер по изменению климата. С 2013 года на этом некогда нишевом рынке наблюдается бурный рост: так, 2017 год показал прирост на 78% по отношению к 2016, а три квартала 2018го — плюс 23% по сравнению с тем же периодом прошлого года. В абсолютных цифрах на 1 июля 2018го:
Впечатляет, не правда ли?
А теперь по-порядку: что, где, почём.
Что такое «зеленый бонд»?
По сути, это обычный долговой инструмент, однако подход к его выпуску и обращению особенный. Средства под эко-облигации привлекают под проекты развития безуглеродной энергетики, эффективной утилизации отходов, землепользования, «чистого» транспорта, сохранения и очистки водных ресурсов. Это далеко не полный список, к тому же, он постоянно расширяется с каждым новым игроком.С точки зрения традиционного инвестирования, весьма сомнительный инструмент. Сроки вложений исчисляются десятками лет. Доходность по проектам экологической направленности не представляет спекулятивного интереса. Да и сами изыскания в той же альтернативной энергетике всё еще воспринимаются большинством обитателей земного шара скептически — вроде поисков философского камня. Разумеется, широкие массы никогда не будут решать судьбу планеты, для этого есть правительства, которые должны мыслить шире и дальше, чем обыватели. Но и среди власть имущих нет консенсуса. Киотский протокол в отсутствие такого значительного игрока, как США, практически почил в бозе, а пришедшие на смену Парижские климатические соглашения 2015-го года пока еще не стали «общим местом» при принятии политических решений. Что уж говорить про действия транснациональных корпораций, для которых экологические инициативы означают только убытки или недополучение прибыли.
Но изменения — и в сознании людей, и в политике правящих верхов, и в стратегии крупного бизнеса — всё же происходят. Незаметно и вроде бы сами собой, но на самом деле причин для этих тектонических сдвигов несколько. Это и мощный научно-технологический скачок, который сделал возможным то, что еще пару десятков лет назад казалось утопией. Это и обострившиеся на фоне загрязнения и истощения природных ресурсов общественные противоречия и конфликты. Это и потери крупного бизнеса — в том числе из-за падения качества рабочей силы: люди, живущие в режиме «черного неба», без чистой воды, на отравленной земле и в состоянии войны (за нефть, за плодородные почвы и т. п.) не способны дать ту производительность и рост, на которую рассчитывают компании. Меняется и горизонт планирования у инвесторов: владельцы капитала начинают осознавать, что будущее может вообще не наступить, если сейчас не вложиться в серьезные инфраструктурные и общественные изменения.
Посему и власть, и крупный капитал от привычных деклараций начинают переходить к реальным действиям. При этом очевидно, что только государственных денег или средств на социальные проекты в бюджетах компаний для глобальных инфраструктурных изменений недостаточно.
Конкретные цифры:
Без привлечения частного капитала с этой задачей не справиться. Благо, уже есть удобный и понятный инструмент заимствования — Green Bonds.
Состав участников на этом рынке довольно своеобразный. Эмитентами изначально были межнациональные банки развития, сейчас к ним присоединились правительства разных уровней (государственные, региональные, муниципальные), госучреждения, целевые «зеленые» компании и трасты, крупные корпорации. На стороне покупателя долгое время играли только институциональные инвесторы. Пример: один из крупнейших инфраструктурных фондов — Пенсионный фонд учителей Онтарио — вложился в облигации самого большого в мире завода по опреснению воды, расположенного в Австралии.
Однако сегодня «зеленые бонды» привлекают и «частников», желающих заполучить стабильный и надежный инструмент и сделать свой вклад в будущее планеты.
Зеленые и прозрачные
Поскольку проекты, под которые эмитенты привлекают средства, служат в первую очередь интересам общества, а по сути — целям выживания и дальнейшего развития человечества, к ним предъявляют особые требования.
Во-первых, к их сути. Принципы ответственного инвестирования (ESG) предполагают следующее:
- Компании и проекты занимаются развитием зеленой энергетики и социальных проектов (таких как развитие деловой среды у малообеспеченных слоев населения, строительство социального жилья и иные);
- Компании соответствуют высоким требованиям к корпоративному управлению;
- Компании-эмитенты активно нанимают сотрудников из социально незащищенных слоев населения;
- Инвесторы не вкладываются в компании и проекты, которые наносят вред окружающей среде и обществу (табачные компании, угольная или углеворододная энергетика и т. д.)
- Компании и их проекты, привлекающие инвестиции, должны учитывать и минимизировать риски для окружающей среды и общества;
Во-вторых, в «зеленые облигации» инвестор вкладывается не столько ради прибыли, сколько ради реализации иных интересов: уверенности в том, что будущее наступит и будет лучше настоящего, ради счастья своих детей, ради ощущения причастности к действительно стоящему и благому делу. А поэтому в части раскрытия информации он еще более требователен к эмитенту — чтобы его благие намерения не были использованы коварно и вразрез с заявленными целями.
Так, компания обязана дополнительно отчитываться, как были использованы средства и какой результат был достигнут на момент погашения займа. Эти обязательства прописываются в проспекте эмиссии. Однако нюанс: нецелевое использование инвестиций дефолтом не считается. Как в таком случае инвестору отследить, не закопали ли его эко-миллион в добычу сланцевой нефти методом гидроразрыва пласта?
Чтобы убедить покупателей облигаций в чистоте и прозрачности своих намерений, компании проходят добровольную сертификацию. И хотя единый стандарт за десять с лишним лет пока не выработали, существует свод принципов — Green Bonds Principles (GBPs), установленный Международной ассоциацией рынка капитала (ICMA). На сегодняшний день около 60% эмитентов «зеленого» рынка соблюдает GBPs, а для подтверждения этого приглашает независимых экспертов и аудиторов. Т. е. компании готовы потратиться и на это, лишь бы профинансировать проект — убедительный аргумент для инвестора.
Конкретный пример: шведский муниципалитет Гётеборга перед горожанами и инвесторами публикует вторичные обзоры, годовые отчеты, подробную информации о проектах, а также детальное описание того, какие конкретные положительные эффекты произвели инвестиции в муниципальные «зеленые облигации». Скажем, в 2015 году город построил четыре новых дома с автономной системой жизнеобеспечения, которые потребляют на треть меньше энергии, чем позволено суровым шведским законодательством. Всего Гётеборг за пять лет выпустил три эмиссии в поддержку перехода к малоуглеродному и климатически нейтральному потреблению. Результат очевиден.
«Покажи мне деньги»
Облигации — инструмент со стабильной, но относительно невысокой доходностью. «Зеленые» бонды в этом смысле ничем не отличаются от раскрашенных другими цветами бумаг.
Так, в 2017 году Apple выпустила 10-летние green bonds на сумму $1 млрд с купонным доходом 3% (компания отмечала, что это превышает доходность гособлигаций США на 82 базисных пункта). На фоне выхода Соединенных Штатов из Парижского климатического соглашения, корпорация привлекла миллиардные инвестиции на финансирование собственных экологических программ. Известно, что еще до эмиссии около 96% энергии, которую используют собственные объекты Apple во всем мире, поступало из возобновляемых источников. А буквально накануне выпуска глава компании Тим Кук заявил о планах перейти на производство полностью перерабатываемых устройств.
Три процента годовых — среднее арифметическое на «зеленом» долговом рынке. Большего ждать даже странно, ведь сами проекты не коммерческие, не направленные на извлечение максимальной прибыли, однако с неплохой рентабельностью, чтобы принести больший доход, чем госдолг США. Этого достаточно для таких институтов, как:
• пенсионные фонды
• компании по управлению активами
• страховые фонды
• фонды национального благосостояния
• корпорации и банки.
Чем же такая бумага может быть привлекательной для частного инвестора?
«Зеленые» бонды — значительно менее рисковые, чем другие, и вероятность дефолта по ним крайне низка, считают эксперты. Ведь в секторе green bonds намного больше бумаг с самым высоким инвестрейтингом, чем в других нишах. Причина — в тех самых завышенных требованиях к прозрачности компании и проекта, под который привлекают средства. Плюс добровольная экспертиза, плюс, как правило, поддержка правительства и международных организаций. И — что особенно важно! — сроки погашения большинства экобондов превышают 10 лет. За это время возможно реализовать такие сложносочиненные инфраструктурные проекты, как, скажем, экологизация городского транспорта в густонаселенном штате Сан-Паулу (Бразилия). Она предполагает переход на экологически чистый подвижной состав, увеличение доли водного транспорта в межмуниципальных перевозках, существенное сокращение числа дорожно-транспортных происшествий и внедрение системы предотвращения последствий стихийных бедствий.
Многие страны для стимулирования спроса со стороны частного капитала предлагают налоговые преференции держателем эко-облигаций. Скажем, проценты по облигациям зачитываются за уплату определенных налогов по льготной ставке, или владельцы таких бумаг не платят подоходный налог с процентов по ним.
Для эмитентов тоже предусмотрены свои пряники — например, субсидирование купонных выплат со стороны государства.
А что у нас?
Как мы уже упоминали в самом начале, «зеленый» долговой рынок растет не по дням, а по часам. В игре уже больше трех десятков стран, а среднегодовой рост составляет 68%. Причем основными действующими лицами стали США, Китай и Франция — их доля по итогам 2017-го года составила 56%. В списках эмитентов и инвесторов — компании и фонды из стран Европы, Канады, Индонезии, даже Ливана и Литвы. Наиболее активны в этом вопросе наши партнеры по БРИКС —Бразилии, Индии, ЮАР и особенно КНР. Ожидается, что уже через несколько лет китайский рынок «зеленых» бондов станет крупнейшим в мире. Так, только за первые месяцы 2016 г. Шанхайский банк развития осуществил эмиссию на сумму $3,03 млрд.
России на этом рынке нет.
Московская биржа еще в конце прошлого года анонсировала запуск «зеленого» сектора для отечественных эмитентов, однако пока они не спешат заполнить вакантные места. Бумаг, подходящих даже под самые строгие требования GBPs, в обороте порядка двух десятков. Один из таких примеров — АО «Управление отходами», представленное на рынке биржевыми облигациями. Привлеченные средства идут на концессионные проекты по модернизации системы утилизации мусора в разных регионах России, в том числе за полярным кругом. В апреле 2018 компания присоединилась к инициативе НАКДИ (Национальной ассоциации концессионеров и долгосрочных инвесторов в инфраструктуру) по развитию рынка «зеленых облигаций». В общем и целом, и само АО, и его проекты соответствуют всем параметрам, необходимым для получения эко-маркировки эмиссии. Но когда это случится и случится ли вообще — большой вопрос.
Почему так? Ответы на поверхности.
Причина первая — экологические проекты вообще внедряются в нашу отечественную реальность с большим скрипом. Даже те, кто обязан по закону переходить на более энергоэффективные и ресурсосберегающие технологии, всеми силами саботируют.
Причина вторая — отношение к публикации отчетности тоже подчас формальное. По-настоящему прозрачных эмитентов у нас совсем немного.
Причина третья — нормативная база совершенно никак не учитывает специфику таких эмиссий. Нет никаких «пряников» ни для эмитента, ни для инвестора. Налоговых преференций, особой защищенности таких вложений. Существует господдержка в рамках национальных и приоритетных проектов, но к рынку это не имеет отношения.
Причина четвертая, главная — низкоприбыльные истории абсолютно не интересуют нашего инвестора. При средней доходности облигаций 1-2го эшелона в 7-10%, а третьего — 14,8%, бумаги с купонной ставкой ниже ставки депозита просто за бортом. А время, когда на выбор смогут влиять не только деньги, но и вклад в экологию или развитие справедливого общества, в России пока не наступило.
Единственный резон ввязываться в это дело — если очень нужен иностранный капитал. Однако в эпоху санкционных сложностей и он под большим вопросом.
Тем временем эксперты ЦБ и Мосбиржи, а также аналитики международных консалтинговых компаний предупреждают: если не успеть вскочить на подножку последнего вагона этого разогнавшегося поезда, потерять можно очень многое.
Исполнительный директор НАКДИ Светлана Бик в одной из публикаций заявляет: «Зеленые финансы развиваются уже более 10 лет, и их идеология формируется без участия России. В частности, формулируется жесткий, а не мягкий путь к декарбонизации — на нем настаивают страны — потребители нефти. <...> Мы сами не участвуем в обсуждении критериев и правил из-за неразберихи с ответственными лицами. Хотя России есть что сказать, учитывая роль страны в мировой экологии и опыт решения экологических проблем. <...> Голос России в экофинансовой сфере важен еще и для того, чтобы развернуть к нам мировой финансовый рынок. Если наша экономика близка к десятке крупнейших, то российский финансовый рынок не входит даже в первую сотню. По Всемирному индексу конкурентоспособности российский финансовый рынок ниже туркменского. Развитие экофинансового сектора исправит ситуацию, даст дополнительные источники менее дорогих, чем в России, денег для отечественных «зеленых» проектов».
То есть, речь идет о том, что инфраструктурные проекты, на которые у страны нет денег, можно было бы реализовать, привлекая под них иностранный капитал. Оговоримся — при условии, что политика санкций не «отрубит» нас от этого рынка.
А проводить модернизацию придется в любом случае. Сейчас идет постоянное ужесточение требований к экологическим показателям деятельности предприятий. Приведение их к новым нормам стоит дорого и требует больших временных затрат. Но в итоге экономический эффект окажется все равно положительным, ибо стоимость выбросов, сбросов и отходов будет только расти.
Генсек ООН Антониу Гутерриш, выступая недавно перед главами правительств стран мира, призвал ввести налог на выброс углекислого газа, ограничить субсидирование агроструктур, не желающих пересмотреть методы ведения хозяйства, а также перестать поддерживать на государственном уровне добычу и использование угля, нефти и газа. Всё это — ради того, чтобы «слезть с высокоуглеродной иглы» и не допустить климатической катастрофы.
Евгения Дергачёва
23 ноября 2018 г.
